[indent] Синяк на левой стороне лица приобретал токсично-фиолетовый оттенок. Или это его правая сторона? Даже до столкновения головы и дерева, Нокс не всегда различал право и лево в своем отражении. Гриффин задумчиво разглядывал себя в передней камере телефона, не совсем понимая какая сторона являлась на данный момент более фотогеничной. Не то, чтобы он собирался снимать селфи и кому-то его отправлять или куда-то постить, потому что последнее, что он хотел получить сегодня это дополнительное внимание. А еще был совсем не маленький шанс, что никто не отзовется на этот отчаянный крик о помощи, что разбило бы его уверенность еще дальше. Глубоко вздохнув, он выключил телефон и отложил его обратно на тумбочку рядом с кроватью.
[indent] Он только недавно проснулся после, как ему показалось, кошмара в котором его навестили три призрака недавнего прошлого. А когда туман в голове немного отступил, он с ужасом обнаружил, что это вовсе не было кошмаром. Последствия его эгоистичных и аморальных поступков наконец-то догнали, поймали, затоптали его и плюнули в него напоследок. Близкий контакт с Белой Дамой, который закончился интимным знакомством со всеми ветками плакучего дерева, отступал на третье место по количеству и качеству полученных страданий. На втором месте была неожиданная, незваная, и негаданная встреча с Иви, Эбби, и Шер. Смесь гнева Иви и как яростно она палила в него заслуженными обвинениями, с тихим разочарованием Эбби, посыпанная тонким слоем легкого осуждения Шер – шедевр в коллекции Гриффина. Но, все-же, на первом месте оставалось одиночество в полу-темной, слишком тихой больничной палате.
[indent] Боль можно заглушить таблетками или беспокойным сном. Синяки пройдут, сломанные ребра заживут. Всем физическим недугам поможет время. А ударам по его эго, правде, которая резала глаза, мозг, совесть, которую он даже не знал, что еще имеет… все это становилось только хуже с каждой минутой. Время, в данной ситуации, было его худшим врагом. Он уже успел себя поругать, оправдать, пожалеть и снова отругать за то, что пожалел. Потому что несмотря на все доводы, которые он пытался придумать себе в пользу, ни один из них не держал воду. Зачем он взял часы у Иви и год, целый год, их продержал у себя. Он четко помнил с какими смешанными чувствами он шел домой после мимолетной встречи с Иви. Как испытывал вину и стыд, но еще и какую-то надежду, что может быть он встанет на прямой путь и станет тем человеком, который заслужил бы такую девушку как она. Но при этом он взял ее часы, что уже противоречило каким-либо благородным помыслам. Они завяли еще до того как он успел принять душ и смыть их с себя.
[indent] Зачем он согласился на вторую встречу с Эбби, зная, что ему придется продолжать врать о том, кто он такой, откуда и зачем попался на ее пути. Зачем он оставил себе маленький проем в ее мир? Чтобы поиздеваться над невинным существом? Чтобы поставить ее на путь истинный? Да кто он вообще такой, чтобы пачкать ее чистые и наивные взгляды на жизнь?
[indent] И как всегда, когда он запускал пластинку самобичевания и принимался опускаться по спирали вниз, в себя, в свои ошибки и сожаления, он упирался в стенку под названием Нэнси. Единственный поступок, который он совершил не из собственного интереса и не ради собственной выгоды – по крайней мере не в самом начале. Он никому никогда не рассказывал о той ночи на мосте. Отчасти, ему казалось, что эта история не принадлежала ему. А с другой стороны, он не хотел никому никогда произнести в слух, что полностью испортил этот момент своей жалостью. Он просто достал девушку, у которой и так было достаточно проблем и головной боли. Спас ее от самой себя, чтобы начать душить своими сообщениями и требовать чего-то, что она точно ему была не обязана.
[indent] Он пытался держать дистанцию и сначала, как говорил себе, только интересовался практическими вопросами жизни и смерти. Она написала в ту ночь, что успешно добралась до ночи – это было его условие отпустить ее одну на мотоцикле после всего. Хотя, кому он это рассказывал – как будто бы он  был в каком-либо состоянии остановить эту природную стихию, Нэнси. На это первое, самое драгоценной сообщение, он только посмел ответить «береги себя». И сто тысяч раз пожалел об этом, сто раз ударился лбом о стенку, девяносто-девять раз набрал разные другие сообщения и стер их перед тем как отправить. Он продержался ровно сутки. 24 самых длинных часов в своей жизни. Он даже серьезно задумывался найти призрака и изгнать его, чтобы свалиться в обморок от усталости и забыться, лишь бы время прошло быстрее. Через сутки он ей написал опять. Просто спросить, как она себя чувствует. Ничего не намекая, ничего не ожидая в ответ, только надеясь, что она ответит, а значит она как минимум жива.
[indent] Но разумеется этого стало мало – крошки на которых он раньше мог прожить несколько дней очень скоро перестали утолять его голод к общению с ней. Его любопытство. Его желание стать ее героем и спасти ее от проклятия. Он пытался найти как можно больше информации об этом везде где только мог. В том числе и у нее самой, что явно было ошибкой. Он не мог ее винить, что скоро на устала отвечать на его дурацкие вопросы. Ведь она ему ничем не была обязана, ничего не должна. Он просто попутчик в ее жизни, в ее истории в которой она главная героиня и спасет себя сама. Постепенно… слишком медленно, потому что надежда подлая штука, Гриффин перестал пытаться.
[indent] Он взял опять телефон в руки и зашел в старую переписку. На экране были видны только его сообщения в пустоту, надо было прокрутить достаточно назад, чтобы найти последние однословные сообщения от Нэнси. Он поморщился этому жалкому зрелищу, но пальцы сами стали печатать что-то. Можно было винить сотрясение или глубокое эмоциональное потрясение пережитое им, но он составил длинное сообщение, которое уже был готов послать… палец застыл над экраном… который погас. Гриффин стукнул по нему – ничего. Нажал на кнопку слева – ничего. Нажал долго – на экране появилась картинка разреженной батареи, четко требующей электричества. Нокс даже не знал верить своей удаче или невезению, но спорить с телефон было точно бесполезно. Если бы в нем самом было чуть больше зарядки, он бы швырнул телефон об стенку. Но пришлось довольствоваться тем, что он оттолкнул его от себя в ноги и откинулся на подушки, тут-же пожалев об этом. Хорошо, что он совсем-совсем один и его стоны боли и выдохи отчаяния никто не услышит.