– А как насчет того озера, что восточнее?
А как насчет того, чтобы ты съебался уже отсюда?
– Ты там точно заплутаешь со своим географическим кретинизмом, – вместо того, чтобы оскорбиться, пацан начинает дико ржать, одобрительно кивать и одновременно восторгаться тем, как они за десять минут знакомства уже «так отлично поладили». Скай разочаровано нахмуривается, потому что он, вообще-то, все эти десять минут пытается отчаянно отвязаться от Джексона, или как его там, нахрен, зовут, а не завести себе нового приятеля. К тому же чувак с каждой минутой сокращает расстояние между ними, а его рыжий той-терьер находит пустую картонную упаковку от молока, и начинает выполнять над ней недвусмысленные движения. Пока Скаю еще не кажется козлиная бородка Джексона чем-то привлекательным, он еще раз указывает рукой в сторону выхода из парка, и показательно блокирует телефон, потому что больше он в этой чертовой карте не собирается искать «более привлекательные» пути для человека, который выходит из дома, чтобы выгулять собаку, теряется в двух кварталах, и километр идет в противоположную от дома сторону. Ская это ничуть не удивляет, чувак, очевидно, успел смачно занюхнуть перед выходом, а может и по пути сюда, скорее он корит самого себя за то, что вообще принялся помогать ему и его очень трагичному «кажется, я заблудился».
– А можешь проводишь меня, чтобы я точно больше не терялся?
А может все-таки надо было его отправить через восточное озеро? У него есть все шансы помереть там от страха, и все решат, что это передоз.
– Не провожу, съебывай давай, и шавку свою забери, она уже три бутылки трахнула, – чтобы не слышать очередной приступ смеха гиены, Скай втыкает наушники (проводные, блядь, на эйрподсы мы больше не зарабатываем) и делает музыку максимально громкой, хотя играющая в них «Sweet Dreams» как будто продолжает издеваться над ним.
К счастью, Джексон послушно сваливает, оставляя Ская в желанном одиночестве в очередной раз мысленно сетовать на то, как же тяжело в этом гребаном городе выйти из дома и не встретиться с каким-нибудь придурком. Причем, он ведь специально натянул на себя самую темную одежду, что лежит в шкафу, специально нашел лавочку, над которой не горит фонарь, и даже лег на нее, чтобы максимально слиться с пейзажем. Но, блядь, то какая-то бабка садится на соседнюю и начинает рассказывать ему о своих болячках (хорошо хоть не в этой части парка), то вот такие долбоебы паркуются рядом. От бабули отделаться очень просто – уверенно заявить, что ее ревматизм и рядом не стоял рядом с его прогрессирующими венеричками. В принципе, с наркоманами тоже не слишком сложно – втащить, например, но так как Скаю сейчас необходимо быть тише воды, ниже травы – и это еще никто не знает, что он вообще на прогулки ходит – приходится жить эту жизнь терпилой.
Наушники, за то время, что пролежали в кармане, успели запутаться пока он разбирался с картой (блядь, как?), и теперь оттягивали уши, поэтому наслаждаться музыкой Скай тоже долго не смог, распутывать этот клубок не хватило бы терпения, в итоге вместе с телефоном они полетели обратно в карман запутываться дальше.
Почти сразу же с этим, краем глаза он замечает очередную фигуру, подходящую все ближе, и раздраженно вздыхает, надеясь, что его теневой камуфляж сработает хотя бы раз. Из новенького – это девушка, скорее всего молодая, потому что бабушки на таких звонких каблуках не ходят, у них и так ревматизм.
Девушка проходит мимо, и Скай крайне этому рад, но очень резко в его ноздри залетает запах очень знакомых духов, и почти болезненно он подрывается лавочки, смотря на Иви как раз в тот момент, когда она заходит в свет соседнего работающего фонаря.
Он точно не понимает, надо ли делать то, что очень хочется сделать – окликнуть ее, потому что, во-первых, их последний_первый разговор спустя год изгнания состоял из кучи взаимных обвинений типа «нахрена ты заварил всю эту кашу. ты конченый мудак» и «я вообще-то защищал тебя, дура».
С другой стороны, он предполагает, что Иви сейчас находится в глубокой скорби по своему погибшему парню или «заебись как охуенно, что ты теперь спишь с челом, который на меня настучал», который одновременно старый добрый Ник, смешной, компанейский и «ладно, я куплю вам траву, но будете курить при мне» или «так и быть, переночуешь у меня, чтоб мамка не видела тебя бухим». В общем, в день его смерти вполне себе стоило нажраться бутылкой самого дешевого вискаря и даже рискнуть переписываться с Мелиссой, а завершить беседу тремя смс о том, чтобы она почистила весь их диалог, потому что Майк слишком параноик, хотя Скай более, чем уверен, в этом городе большинству уже просто насрать на его присутствие.
– Иви, – все же он не так часто ее видит и слышит, чтобы просто проигнорировать. Тем более, все, что ему в принципе хочется с тех пор, как он вернулся в Сан-Франциско, это просто слышать и видеть ее постоянно.
Она оборачивается, и Скай медленно подходит, пытаясь визуально вычислить ее состояние. То, что она ходит по парку в три часа ночи – уже странно, но на каблуках она держится очень даже профессионально, хотя Скай уверен, с таким опытом их ношения, она даже пьяная в хламину будет порхать как бабочка.
– Надеюсь, ты ничего не приняла, но если так, то пусть оно будет качественным, – вообще-то он шел к ней с целью посочувствовать, но все эти заезженные «мне жаль», или «ты в порядке?» так терпко катались по языку, что у него чуть ли не обильное слюноотделение началось. Зато вместо этого, он решил обвинить ее в принятии наркотиков, в конце концов, это хотя бы не банально.
– И что ты вообще здесь делаешь?