Хойт зажигает очередную сигарету и задумчиво смотрит на чуть расплывающийся из-за дыма чистейший вордовский лист. Редакция очень настойчиво требует новую статью для колонки, а у него творческий кризис, полнейший неписец и как там ещё можно описать состояние, когда максимум, который ты можешь выдать, это «ктулху, скрывающийся в туманах Сан-Франциско, сожрал мою статью». Вот только за это с большой долей вероятности Триша сожрёт уже его. Хм, а вариант "Плотоядное чудовище скрывается в теле на первый взгляд безобидного редактора" прокатит, интересно?
Мрачно посмотрев на экран, на котором до сих пор никаким магическим – хах! – образом не появилось ни буковки, Хойт выуживает из кармана джинсов телефон и открывает список контактов, прибегая к своему излюбленному способу – попросить небезвозмездной помощи у знающих людей.
Он вообще-то настраивается ещё на полдня бесполезных медитаций над компом, но Эрик на его «Привет, есть чё нового?» отвечает на удивление быстро и к тому же действительно может помочь. Похоже, удача сегодня на его стороне. Хойт усмехается и, одной рукой набирая сообщение, другой машинально теребит подвеску на шее. Ещё кусочек везенья – то ли Нортону уж очень нужны деньги, то ли совсем нечем заняться, но о встрече договариваются на этот же день.
Ко Дворцу изящных искусств Хойт подъезжает слишком рано  – долбаться со статьёй… задолбало, а теперь ещё и бессмысленно, раз уж материал где-то на подходе, и не надо ничего высасывать из пальца. Так что, почему бы не потусоваться немного на одной из городских достопримечательностей, в самом деле. Тем более что тут сегодня на удивление немноголюдно, похоже, у извечных парочек отходняк после вчерашнего праздника. Роджерс хмыкает себе под нос, а вот его желудок никого не стесняется и громко урчит, намекая, что может предложить занятие получше, чем бесполезно шляться по улице и вообще-то они хрен знает, когда в последний раз ели. Появляющийся, как по команде, на горизонте лоток с каким-то стрифтудом оказывается очень кстати, а еда в нём выглядит достаточно приличной для подобного места. Удача, судя по всему, по-прежнему с ним, так что к озеру Хойт подходит в приподнятом настроении и с ополовиненным хот-догом. Правда, о том, что приходить сюда с чем-то съедобным и без намерения делиться – это очень плохая идея, ему сразу же напоминает местная крылатая гопота.  Закатив глаза, Хойт не без сожаления отрывает кусок булки и (не забыв тщательно слизать соус, не из заботы о птичках, а потому что жалко им самую вкусняшку отдавать) швыряет его в озеро. Разумеется, до воды успевает долететь разве что пара крошек, по счастливой случайности сбежавшая из начавшегося за них боя. И, конечно же, жадные клювы тут же раскрываются, явно вопя что-то вроде «давай ещё, ублюдок». Как раз в этот момент Хойт замечает сурово уставившуюся на него огромными чёрными буквами табличку «не кормите лебедей хлебом!». Скептически посмотрев сначала на строгое объявление, а потом на покрытую горчицей и кетчупом сосиску, Роджерс справедливо решает, что это плохая альтернатива.
«Ну, простите, чуваки», - как-то слишком довольно сообщает он к лебедям, запихивая в рот последний кусок хот-дога. Птицы ещё что-то недовольно орут, поняв, что халявная жратва закончилась, но быстро теряют к нему интерес. Хойт пожимает плечами и озирается по сторонам, в поисках скамейки, а, если повезёт, то уже и Эрика.

Эрик и правда обнаруживается неподалёку, стремительно приближается и выглядит не слишком-то довольным. Ну, да мало ли у человека причин не сиять от счастья этим прохладным зимним деньком? Хойт излишней мнительностью не страдает, так что на свой счёт эмоции Нортона не принимает… ну, до тех самых пор, пока тот не начинает разговор с наездов. Окей, ладно, он и правда лажанулся, чувство собственного голода и несколько наглых беззубых (у птиц же вроде бы нет зубов, да?) пастей затмили весь здравый смысл. А знал же к кому идёт. Отвечает Хойт, впрочем, не извинениями, а усмешкой – Эрик, не хрупкая фиалка, выдержит:
- Это не твои там родственники плавают, часом? – он кивает в сторону всё ещё рассеянно тусующихся возле берега – а ну как ещё что перепадёт – лебедей, - Пятёрку готов поставить, что они вот так же орут «а где мне, а мне где», только на своём… - Хойт сворачивает к присмотренной Эриком скамейке (ему кажется, или освободившие её ребята сваливают как-то уж очень торопливо?) и на всякий случай всё-таки добавляет, - Окей, ладно, фигню несу. Делись, что там у тебя. Спасибо, что так быстро среагировал, серьёзно, прям спасаешь. Так вот, как насчёт небольшого интервью и большого хот-дога после, в знак благодарности? За самые сочные подробности – экстра бекон или чё ты там любишь, - на этом Роджерс заканчивает внезапно прорезавшийся словесный понос (так бывает, когда засиделся за никак не дающейся статьёй и забыл, что иногда надо разговаривать, желательно, с другими людьми, а не материться на ноутбук). И наконец выжидающе смотрит на Нортона, у которого вообще-то сейчас по расписанию должен быть бенефис.
Эрик возможностью вставить слово сразу же не пользуется, видимо, собираясь с мыслями, а Хойт тем временем лезет в карман куртки за куревом и зажигалкой. На доносящемся от воды ветерке для появления заветного огонька приходится чиркнуть колёсиком пару раз, но вот кончик сигареты всё-таки начинает дымиться. Снова лажать Роджерс не намерен, так что готов уже подпалить вторую, чтобы компенсировать косяк к булкой табачным подношением – знает, что Эрика это тоже устроит. Реализовать свой нехитрый план он, однако, не успевает. Зажигалка вдруг вылетает из рук и, даже не думая гаснуть (наоборот, бликующее оранжевое пятнышко на её конце как будто становится больше и ярче), приземляется прямиком на колени, задорно подпаливая край куртки. Хойт мог бы поспорить, что чёртову зажигалку будто бы кто-то вырвал у него из рук, да вот только слишком занят для этого: вскакивает со скамейки и торопливо хлопает по подолу куртки, стараясь не задеть огонь неприкрытыми обрезанными перчатками пальцами.
- Это что ещё за херня, - риторически вопрошает Роджерс, переводя взгляд с подкоптившейся куртки на землю в поисках успевшей куда-то подеваться зажигалки, а затем на Нортона в поисках то ли смысла жизни, то ли ответов на все загадки Вселенной разом.

Огрызнуться в ответ Хойту помешала заковыристость выданных в его адрес оскорблений. Он ведь всё-таки был какой-никакой, а журналист… окунь пера, такскзать, цитируя великих. Так что мог оценить по достоинству красиво закрученную фразу, даже если она давала не слишком-то лестную характеристику ему самому. Да к тому же не без оснований, его неуклюжесть и правда била все рекорды.
Так что Роджерс просто затянулся с такими жертвами добытой сигаретой, растерянно пошкрябал пальцем по обуглившемуся краешку куртки и продолжил шарить глазами по земле в поисках куда-то запропастившейся зажигалки. То, как далеко она умудрилась отскочить от скамейки, впечатлило и Эрика тоже. Хойт, вскинув голову, посмотрел на него, проследил направление взгляда и недоумённо уставился на пристроившегося на скамейке неподалёку мужика, у которого не нашлось лучше места для послеобеденного сна. Вот придурок, замёрзнет же к хренам собачьим, разбудить его что ли? Тем более, похоже, ничего хорошего ему и не снилось. Ну ещё бы, на что вообще можно рассчитывать, когда решил в феврале подремать на улице. И ведь на бомжа не очень-то похож…
Тут до Хойта дошёл наконец смысл слов Эрика.
- Что? – резко развернувшись обратно к нему, автоматически всё-таки переспросил Роджерс, - Ты хочешь сказать, что… - он снова повернул голову к мужику, как будто наблюдал за перебрасыванием теннисного мячика между двумя игроками. Этот матч, правда, был не слишком увлекательным – картина на соседней скамейке не поменялась, разве что лицо их соседа помрачнело ещё больше, - Может, надо помочь дедуле? Разбудить там, или ещё что… - с сомнением пробормотал Хойт, но любопытство и азарт уже возобладали над гуманизмом, - Это призрак, да? – у него наверняка глаза засветились гениальностью этого озарения. В голове-то уж точно загорелась воображаемая мультяшная лампочка. Правда, тут стоило уточнить, - Не дед, в смысле, а хрень, которая выбила зажигалку, - а её, кстати, нужно было поднять, нечего добру пропадать, - Так что делать надо? И что ты делать будешь? – распрямившись и запихивая зажигалку в карман, посыпал вопросами Роджерс, - И да, снимать можно? – поинтересовался он оживлённо, заодно нашаривая в том же кармане мобильник. Понятно, что ничерта такого, что бы не было видно его невооружённому человеческому глазу, камера уловить не могла, так что заснять получилось бы разве что потенциальную эпичную битву Эрика с воздухом. И всё равно… Даже с его недостатком осторожности и авантюризмом в избытке, в роли очевидца Хойт и правда оказывался далеко не каждый день. Даже очевидца какой-нибудь заурядной бытовой магии, а уж тем более неведомой фигни, поджигающей ни в чём не повинных журналистов, - Публиковать, ясное дело, без согласия нигде не буду.
Был бы один, Хойт уже бросился бы, очертя голову, на разборки с неведомой – и невидимой – хренью. Однако, раз уж сегодня довелось составить компанию профессионалу, Роджерс уступил лидерство ему, но при этом едва ли на месте не подпрыгивал от нетерпения.